Пётр Алекса́ндрович Плетнёв (1 (13) сентября 1791(17910913), Теблеши, Бежецкий уезд, Тверская губерния — 29 декабря 1865 (10 января 1866), Париж) — критик пушкинской эпохи, происходил из духовного звания, образование получил в тверской семинарии и в Главном Педагогическом институте, был учителем словесности в женских институтах, кадетских корпусах и в Санкт-Петербургском Благородном пансионе. В 1832 году занял кафедру русской словесности в Санкт-Петербургском университете, в котором с 1840 до 1861 года состоял и ректором.

Плетнёв принадлежал также к составу второго отделения академии наук со времени его образования в 1841 года; преподавал русский язык и словесность наследнику цесаревичу Александру Николаевичу и другим особам царского дома. Очень рано Плетнёв близко сошелся с Пушкиным и другими корифеями пушкинского кружка. Характера крайне мягкого, деликатного и услужливого, Плетнёв был верным и заботливым другом, к которому обращались и Жуковский, и Пушкин, и Гоголь; всем им Плетнёв служил и делом, и советом; мнением его они очень дорожили.

Творчество

В «Книге Тверской епархии Бежецкого уезда села Теблеши церкви Рождества Христова… 1791 года», хранящейся в Тверском областном архиве, есть запись: «В сентябре. 1-е. Села Теблеши у диакона Александра Петрова жена Агрипина Никитина родила сына Петра, которой крещён 8-го числа. Восприемником был Бежецкого уезда сельца Носилова господин Михайло Александров сын Чаплин»^[1].

Выступив на литературное поприще стихотворениями, которые в 1820-х годах появлялись в «Соревнователе», «Трудах Вольного общества любителей российской словесности», «Северных цветах» и других журналах и альманахах и которые при гладкости стиха местами не лишены изящества и поэтического огонька, Плетнёв вскоре перешёл к литературной критике, став выразителем теоретических воззрений пушкинского кружка.

Уже в первой своей критической статье, посвященной стихотворениям Милонова («Соревнователь», 1822), Плетнёв доказывал, что поэтом надо родиться, а нельзя сделаться, но врождённый талант должен потратить массу труда чисто технического, чтобы вполне овладеть формой и придать ей гармонию, изящество, красоту.

Обе эти идеи для того времени были совершенно новы и лежали в основе всех стремлений пушкинского кружка: первая идея являлась отрицанием псевдоклассицизма с его стремлением путём риторики и пиитики искусственно создавать поэтов; вторая соответствовала сущности литературного движения того времени, задачею которого была именно выработка форм поэзии и языка. Главная заслуга Плетнёва заключалась в том, что уже в начале 1820-х годах, ещё ранее критических очерков не только Веневитинова, Киреевского, Надеждина, но и Полевого, он ввёл характеристики поэтов по существу, по внутреннему свойству их поэзии. Таковы были появившиеся ещё в 1822 году оценки Жуковского и Батюшкова.

Плетнёв уже тогда предвидел, что русской литературе предстоит, не ограничиваясь усвоением чужих форм, стать, наконец, на народную почву. В статье по поводу идиллии Гнедича «Рыбаки» (1822) он делит поэзию на «всеобщую», или «неопределенную», и «народную» и отдаёт предпочтение последней перед первой. Вопросу о народности в литературе Плетнёв в 1833 году посвятил целую речь, в которой указывал на значение народной стихии для литературы с точки зрения патриотизма и художественной выразительности. К концу 1830-х годах Плетнёв составил себе замечательное для того времени представление о национальных особенностях литературы, о её связи с жизнью общества, об индивидуальных способностях писателя, о необходимости «красок и жизни», без которых литература стала бы «сухим изложением отвлечённостей».

Оставшись до конца дней своих мирным эстетиком, придававшим первенствующее значение вопросам формы и языка, Плетнёв не мог избежать разлада с дальнейшим развитием литературы; но выйдя из кружка Пушкина, где неоклассик Батюшков мирно уживался с романтиком Жуковским, а последний горячо приветствовал реалиста Гоголя, Плетнёв всегда сохранял объективность, любовно следил за успехами литературы и вообще признавал права новых литературных форм и течений, если только вестником их являлся сильный талант, удовлетворявший эстетическим требованиям. Он умел понять Гоголя с его сильными и слабыми сторонами: ему принадлежит одна из лучших оценок «Мертвых Душ» («Современник», 1842).

Отсутствие рутины и тонкое чувство изящного дозволило Плетнёву с восторгом приветствовать многие восходящие светила 1840 г. — Тургенева, Достоевского, Писемского, Островского, Плещеева, Аполлона Майкова, Полонского, Белинского.

В течение семи лет (с конца 1824 года) с бароном Дельвигом, а с 1832 г. — с Пушкиным, Плетнёв разделял труды по редактированию «Северных цветов», а в 1838—1846 гг. был преемником Пушкина по редактированию «Современника»; журнал в руках Плетнёва мало принимал участия в новом литературном движении.

«Сочинения и переписка» Плетнёва изданы Я. Гротом в трёх томах (СПб., 1885)^[2]. Много материалов для характеристики Плетнёва в «Переписке Я. К. Грота с П. А. Плетневым» (СПб. 1896).

Адреса в Санкт-Петербурге

• 1831—1838 — дом Сухаревой — Обуховский проспект, 8;
• 1838 — 09.1841 года — дом Строганова — Невский проспект, 38;
• 09.1841 — 1863 — ректорский флигель Санкт-Петербургского Императорского университета — Университетская набережная, 9.

Примечания