Лесные духи в польской мифологии[en] встречаются под множеством названий: от слова бор[1] — польск. borowiec[1][2][3][4], borowik[1], borowy[1][5][2][3], boruta[1] (сосна по-древнепольски[5]); от слова лес — leśnik[2], lasowy[2], leśny[1][2], leśny duch[5], leśny dziad[2]; от слова гай — gajowik[2]; от различных названий ивы (верба, лоза, ракита), в которой они якобы жили — wierzbicki, łożiński, rokicki, rokitą[1]; а также laskowiec[5] (то есть щекотун).
Согласно разным источникам, они могли быть невидимыми[4]; являться в виде лесного животного — оленя, серны, волка, совы и т. п.[6], или чёрного пса[1]; представать в виде человека (З. Глогер считал, что последнее привнесёно литераторами[1]) — карлика с бородой до земли[2][3], охотника, шляхтича, лесничего, всадника на коне, маленького ребёнка[6]. Они пугали людей ночью в лесах и на плотинах[1] и заставляли их блуждать[1][2][3]. Им приписывали лихой свист и зычный крик с вершин елей[2][3][4], а также плач и стоны при рубке хвойных деревьев[4].
Проводя сравнительный анализ славянской лесной демонологии, ряд исследователей, например, К. Мошинский рассматривали польские народные верования как отголоски общеславянских представлений о лесном духе, образ которого они пытались воссоздать[5][2]. Лучше всего из славянских лесных духов описан восточнославянский леший[5] (его также в некоторых регионах называют боровым[7] и боровиком[4]), с которым польские духи имеют некоторое сходство[5][3][4]. Впрочем, в отличие от лешего, у западных славян функции покровителя лесных зверей и охотников полностью перешли от лесных духов к святому Хуберту, а защитника людей от волков — к святому Николаю[2][3][8] и уже в XIX веке образ польских лесных духов был в значительной степени искажён и стёрт[2]. Они дали одно из своих имён популяризованному в первой половине XIX века персонажу польских легенд боруте[pl] — демону, охраняющему сокровища Ленчицкого замка[1][2][9].
Тем не менее, ещё в XX веке определённые элементы верований в лесных духов сохранялись в сельских районах Польши, правда, под обезличенными названиями (zly, leśne, lasowe) duchy, diably, (leśne) strachy, также рассказывали о встречах в лесу с лесными людьми, мамунами[pl], блудом[pl] и др. Внешний вид их описывают по-разному: человек (мужчина, женщина, младенец — голые или в разнообразных одеждах), животное (чёрная птица, сова, волк, собака, конь, кот, кабан, заяц), смешанные человеческо-животные образы (поросшие шерстью люди, иногда с рожками или конскими ногами), переменчивые образы (то человек, то животное), блуждающие огни, бестелесные и невидимые существа. Согласно народным поверьям, они происходили от «неправильных» покойников (убитых, покончивших с собой или погибших другой трагичной смертью, некрещённых младенцев), проклятых, грешников, лукавых, скупых, продавших душу дьяволу, не ходивших в церковь, отшельников, или имели демоническое происхождение. К людям они в большинстве случаев относились отрицательно: пугали свистом и стуком, сбивали с дороги и водили по лесу, запирали в своих норах, заводили в воду или болото, душили, лишали разума, насылали несчастья, вредили лошадям.[2]
Помимо мужских персонажей, у поляков с лесом были связаны лесные русалки (богинки[pl]), заманивавшие неосторожных путников в глубь леса, чтобы защекотать их до смерти[2]. Злые духи leśna, czerwona / zielona baba завлекали путников в труднопроходимые места — в непролазные лесные трущобы, на скалы, в болото, иногда это заканчивалось смертью — падением в пропасть, утоплением в трясине.[2]
Лесные духи в польской мифологии.